Время, я не поспеваю. Мера, я не умещаюсь
Когда ты устанешь меня держать и в мутный пруд зашвырнешь блесну, колосьев спелых погибнет рать,
остынет солнце. И я уйду.
Шестое, май, говорит Весна. С рассудка счистив коросту ржи, на землю бросив ненужный хлам,
себя отправлю в другую жизнь. Надев рюкзак, завязав шнурки, взяв сигареты и пару книг, и не коснувшись
твоей руки, корабль направлю на материк. И дикий пес побежит за мной, и черт, играющий на трубе.
Дорогой долгой, тропой кривой, я двинусь в путь от тебя к себе. Шагая под проливным дождем, из звезд
слагая свой гороскоп, тьму препарируя фонарем, сбивая головы колосков, я буду петь о своей любви, упрямо
верящей в чудеса. Ботинком пыльным чеканя ритм, шагая слепо, закрыв глаза.
Когда я стану тебе чужим, и до оскомины на зубах, сожги меня, как сжигали Рим, и над колодцем развей мой прах. А сердце ты закопай в лесу, где над могилой сова кричит. И я уйду, навсегда уйду. Так не ищи меня, не ищи.
Но в кабаке, допивая джин,
в объятьях девушки в юбке-клёш,
глотая джаз и табачный дым,
я буду верить,
что ты
найдешь.
Джио Россо
остынет солнце. И я уйду.
Шестое, май, говорит Весна. С рассудка счистив коросту ржи, на землю бросив ненужный хлам,
себя отправлю в другую жизнь. Надев рюкзак, завязав шнурки, взяв сигареты и пару книг, и не коснувшись
твоей руки, корабль направлю на материк. И дикий пес побежит за мной, и черт, играющий на трубе.
Дорогой долгой, тропой кривой, я двинусь в путь от тебя к себе. Шагая под проливным дождем, из звезд
слагая свой гороскоп, тьму препарируя фонарем, сбивая головы колосков, я буду петь о своей любви, упрямо
верящей в чудеса. Ботинком пыльным чеканя ритм, шагая слепо, закрыв глаза.
Когда я стану тебе чужим, и до оскомины на зубах, сожги меня, как сжигали Рим, и над колодцем развей мой прах. А сердце ты закопай в лесу, где над могилой сова кричит. И я уйду, навсегда уйду. Так не ищи меня, не ищи.
Но в кабаке, допивая джин,
в объятьях девушки в юбке-клёш,
глотая джаз и табачный дым,
я буду верить,
что ты
найдешь.
Джио Россо